Она начинает сказывать былину.
По зале носится веяние древности. Растет голос старухи и понижается, а на подвижном лице, в серых ясных глазах — то тоска Добрыни, то мольба его матери, не желающей отпустить сына во чисто поле... Публика разражается громом аплодисментов в честь полумертвого человека, воскрешающего последней своей энергией нашу умершую старую поэзию...»
После былины о Добрыне Никитиче Ирина Федосова исполнила несколько причитаний. «Сила страшной, рвущей сердце тоски в этом вопле. Нога за нотой выливаются из груди поэтессы. В зале тихо... Смерть, кладбище, тоска... Потом вопила девушка, выдаваемая замуж. Федосова вдохновляется, увлекается своей песнью, вся поглощена ею, вздрагивает, подчеркивает слова жестами, мимикой. Публика молчит, все более поддаваясь оригинальности этих, за душу берущих, воплей, охваченная заунывными, полными горьких слез мелодиями. А вопли — вопли русской женщины, плачущей о своей тяжелой доле,— все рвутся из сухих уст поэтессы, рвутся и возбуждают в душе такую острую тоску, такую боль, так близка сердцу каждая нота этих мотивов, истинно русских, небогатых рисунком, не отличающихся разнообразием вариаций — да! — но полных чувства, искренности, силы…
Федосова была пропитана русским стоном, около семидесяти лет она жила им, выпевая в своих импровизациях чужое горе и выпевая свое горе жизни в старых русских песнях...
Русская песня — русская история, и безграмотная старуха Федосова, уместив в своей памяти 30 000 стихов, понимает это гораздо лучше многих очень грамотных людей».
Для тех кто понимает: самые надёжные хостеры и регистраторы доменов.
Journal information